Никита Игоревич Явейн: «Бесконечный поиск вариантов, непрекращающееся исследование жизни во всех её проявлениях – самое интересное в архитектуре»:
21 октября 2014 г.
Принципы и философия Фелино Палафокса
Взгляд в будущее: архитектурный активизм и вертикальный урбанизм.
Фелино Палафокс – генеральный директор архитектурного бюро Palafox Associates, входящего в рейтинг 200 лучших архитектурных фирм мира, выпускник Гарварда и Массачусетского технологического университета.
– В условиях глобализации некоторые нации стремятся к самоопределению. Возможно ли выражение национальных черт или культурных особенностей в современной архитектуре?
– Архитектура, как и любой вид искусства, стремится транслировать состояние культуры, науки, технологии, экономики и даже политической ситуации современности. Архитектура – это мировоззренческая концепция общества, его мечты. Даже сейчас, когда строятся практически одни небоскребы, существуют примеры зданий, способных представлять не только характерные черты той или иной культуры, но самые лучшие ее стороны. Например, в плане известных Башен Петронас в Малайзии хорошо прочитываются исламские пиктограммы, а небоскреб Тайбей-101 в Тайване представляет собой видоизмененную пагоду. Подобная архитектура, с одной стороны, современна, с другой – сохраняет черты локальной культуры.
Иногда бывает, что границы между культурами стираются, но нравственные ценности остаются незыблемыми. В 2003 году в Иране произошло мощное землетрясение, уничтожившее несколько школ. Их восстановлением занялся тайваньский буддийский фонд «Цы-цзи», и я, филиппинский католик, был приглашен к строительству школ для преимущественно мусульманских детей-сирот. Я сам видел этих детей, потерявших родителей. Видел на их лицах отчаяние, но заметил, как меняется их состояние, когда они смотрят на красивую архитектуру.
– Однажды на вопрос о стиле вы ответили: «Я не хочу ставить подпись «Палафокс», это эгоизм». Расскажите, пожалуйста, о вашей философии и философии вашей компании.
– При создании любого здания я основываюсь на трех принципах: 1) городской контекст, потому что любое здание – не изолированный объект, а, прежде всего, взаимоотношение с уже существующими зданиями и с самим обществом; 2) физическая коммуникабельность, когда выстраиваются модели взаимодействия дорог, людей и транспорта; 3) визуальная коммуникабельность, когда создаются зрительные коридоры между участниками городского пространства. Каждое общество неодноплоскостно и имеет свою текстуру. Мне важно, чтобы здания были по-своему уникальными и запоминающимися, чтобы они оставались в когнитивной карте людей. Не важно, будет ли это жилая или общественная архитектура, потому что в любом случае это – специфический вклад в общество. Однако я не хочу каждый раз ставить подпись «Палафокс», потому что это эгоизм и гордыня. Да и те дни, когда были такие имена как Фрэнк Ллойд Райт, уже давно прошли, они остались в прошлом веке.
Если вернуться к философии Palafox Association, то в нашей практике есть и другие нерушимые принципы. Во-первых, социальная справедливость, или «кадры превыше всего» (social equity or people first) – когда люди благоприятствуют качественной работе. Во-вторых, бережное отношение к окружающей среде. В-третьих, итоговая выгода, или экономические цели. А также искусство, культура, история и духовность. Однако всегда стоит помнить, что люди и природа важнее выгоды. Если вы создаете плохой, некачественный дизайн, подумайте о тех, кто может пострадать от этого, ими могут оказаться ваши близкие. Деньги – это не то, ради чего мы живем, это лишь социологический результат. Если вы хорошо выполняете свою работу, то получаете не только финансовое поощрение, но и моральное удовлетворение.
Однажды застройщики хотели, чтобы ради реализации проекта были уничтожены 366 деревьев, и я отказался. Я отказался от гонорара в 1 миллион долларов, после чего CNN. BBC и Al Jazeera поспешили взять интервью у такого сумасшедшего архитектора. (Смеется) Эту позицию профессора Гарварда называли архитектурным активизмом. Они говорили: «Вы не можете быть лучшим в мире архитектором, если не предаете гласности неуважительное отношение коррумпированного общества к природе». Этот термин включает в себя и гуманистическую составляющую архитектуры: она должна быть обращена к человеку, поэтому американская градостроительная модель послевоенных лет, ориентированная на автомобили, а не на людей, сейчас неактуальна. Даже современные небоскребы, если мы не можем их избежать, должны стать более человечными, соразмерными людям и легкими для восприятия.
– Что Вы можете сказать об архитектурных тенденциях XX века, каковы они?
– Мир стремительно меняется, и позиционирование городов должно соответствовать заданному темпу. Как я уже говорил застройщикам, и повторюсь, что Екатеринбург сегодня гораздо лучше, чем Дубай в 1997 году. Тогда там не было всего того, к чему мы привыкли сегодня: за 15 лет город пустыни перешел из третьего мира в первый. Правители посчитали разумным сменить вектор развития с нефти на туризм. Пригласив самых квалифицированных специалистов из 40 стран, они возвели сады по индийскому типу, используя при этом немецкую технику и цветы из Нидерландов. Теперь на месте пустыни раскинулся город-сад. Лондон, Париж и Нью-Йорк были значимыми центрами лишь в XX веке. Сейчас важна своевременная переориентация города – как, например, Сан-Франциско из банковского и торгового центра стал городом информационных технологий, или Гонконг, начинавший с опиума, превратился в крупнейший торговый центр.
– Вы не только архитектор, но и градостроитель. Если бы необходимо было построить новый город, что бы вы изменили в городском планировании, по сравнению с сегодняшним днем?
– Если бы я сейчас проектировал город, то сделал бы его более подходящим для работы, располагающим к себе, пригодным для жизни, интегрирующим разные поколения и более безопасным.
Городское распределение пространства – это личный выбор и образ жизни. Например, я трачу около 3000 часов в год в пробках, добираясь от дома до работы. Если умножить на 40 лет, то это целая потерянная жизнь. Поэтому я выступаю за «вертикальный урбанизм», подразумевающий расширение городов не вширь, а ввысь. Небоскребы подразделяются на высокие (около 200 м), супервысокие (около 350) и мегавысокие (около 600 м). К примеру, возьмем 9 городских кварталов, расположенных на 25 гектарах, среди которых будет 2 жилых района, 3, предназначенных для офисов, и 4 – для магазинов и кафе. Если бы мы на 3 гектарах, то есть на месте одного городского квартала, построили супервысокий многофункциональный комплекс с объектами жилого и коммерческого назначения, то смогли бы поместить все 9 городских кварталов в одну вертикаль и перемещаться тоже по вертикали. Например, на самом верху можно расположить сектор туризма – обсерваторию, для панорамного обозрения города. Верхние этажи использовать в качестве жилых, средние – для отелей и офисов, а нижние – для кафе и магазинов. На остальной территории – 8 городских кварталах – можно расположить леса и фермы. Пусть звучит несколько утопично, но имеет смысл.
Беседовали Татьяна Афонина и Татьяна Бобовкина
Другие интервью
28 февраля 2020 г.
4 февраля 2020 г.
8 ноября 2019 г.
18 октября 2019 г.
7 октября 2019 г.
30 сентября 2019 г.
26 сентября 2019 г.
2 июля 2019 г.
29 мая 2019 г.
20 февраля 2019 г.
4 февраля 2019 г.
26 декабря 2018 г.
30 ноября 2018 г.
9 ноября 2018 г.
1 ноября 2018 г.
22 октября 2018 г.
15 октября 2018 г.
9 октября 2018 г.
16 августа 2018 г.
10 августа 2018 г.
1 августа 2018 г.
31 июля 2018 г.
20 июля 2018 г.
29 июня 2018 г.
23 апреля 2018 г.
12 апреля 2018 г.
3 апреля 2018 г.
27 марта 2018 г.
26 марта 2018 г.
16 марта 2018 г.
6 марта 2018 г.
26 февраля 2018 г.
21 февраля 2018 г.
16 февраля 2018 г.
13 февраля 2018 г.
9 февраля 2018 г.
31 января 2018 г.
15 января 2018 г.
22 декабря 2017 г.
21 декабря 2017 г.
15 декабря 2017 г.
7 декабря 2017 г.
1 декабря 2017 г.
14 ноября 2017 г.
3 ноября 2017 г.
Комментарии