Всегда в оппозиции. Жан Нувель – о своей архитектуре

Выдержки из различных интервью лауреата Притцкеровской премии 2008 года Жана Нувеля, который сейчас считается самым влиятельным в архитектуре Франции – после Ле Корбюзье, разумеется. 

НЕДОСТАЮЩИЙ ПАЗЛ 

Любая архитектура – это возможность создать то, что я называю недостающей деталью головоломки, пазла; это поиск и создание поэзии места, где реализуется ваш проект. Вы придумываете то, что будет именно здесь наиболее эмоционально, превосходно и естественно. 

Вы можете найти множество противоречий в моих зданиях. У меня нет глобальных мотивов. У меня есть индивидуальные, конкретные мотивы. 

Я стараюсь избегать ситуаций, когда то, что я строю, не соотносится с тем, о чём я мечтаю. 

Проект «Торре Роузвуд», Сан-Паулу, Бразилия, 2016 

СВЕТ 

Я очень восприимчив к архитектуре, которая задействует свет. Первыми проектами, которые вдохновили меня, были религиозные сооружения, поскольку их облик формировался за счёт использования света, проникающего через разноцветные витражи. Шартр, Сен-Шапель и определённые романские здания – просто фантастические проекты для меня. Кроме того, я видел схожее использование света в Японии, в чайных домиках, в Кацуре... а также в архитектуре XIX века и в Maison de Verre Пьера Шаро. Я встречал этот приём в большинстве тотальной абстракции, например, у Миса ван дер Роэ и в некоторых постройках Ле Корбюзье, где он применял свет со скульптурной точностью. 

Однажды, когда поймёте, насколько свет разнообразен и как он расширяет восприятие, ваш архитектурный словарь немедленно увеличится до такой степени, о которой классическая архитектура и не помышляла. 

Свет играет огромную роль в моём творчестве; он является материалом, ключевым материалом. Эффективное использование света – основной принцип в моей архитектуре. Мои здания проектируются с учётом пяти, шести или даже семи различных световых условий. Если бы я делал лишь один взгляд, как некоторые другие архитекторы, то результат был бы совершенно другим, однако неприемлемым для меня. 

Я не являюсь сторонником того, что я называю computer-assisted imagination (воображение с участием компьютера), а также подобного дизайна и симуляционной образности. Если есть расплывчатая идея, то лучше взять карандаш в руки и отразить её на бумаге. Так я и делаю, находясь в оппозиции к тем многочисленным архитекторам и графическим дизайнерам, которые создают проекты исключительно на компьютере. Это даёт им возможность выбирать абстрактные формы, играть с цветом, но их метод немногим лучше того, который применялся в архитектуре Эколь Боз-Арт: автоматическое наложение схожих красок на схожие поверхности, без привязки к конкретному месту, реальности и природе. Я же пытаюсь делать вещи такими, какими их видит человеческий глаз, поэтому представление моего проекта наиболее приближено к реальности и ставит перед собой цель трансформировать иллюзию в реальность. 

Башня «Агбар», Барселона, Испания, 2005 

СОЗДАНИЕ ПРОЕКТА 

В начале работы над проектом происходят встречи, дискуссии, мозговые штурмы – с моей командой, с другими людьми. Часто это выглядит очень просто, словно создание списка: вот эту вещь надо сделать, вот этого не делать! Такой процесс даёт мне возможность создать ментальную картину всевозможных решений!.. Затем я рассказываю всей команде своего рода физическую интерпретацию своих идей, объясняя текущие требования, выбор материалов, распределение света и т.д. Затем мы дискутируем, после чего команда приступает к созданию чертежей и моделей, дающих нам новые возможности или противоречия, которые мы должны разрешить или адаптировать. 

Процесс создания здания схож с производством кинофильма. Полагаю, что взаимосвязь между образом и категорией времени произошла во многом благодаря кинематографу. И режиссер, и архитектор создают вещи, которые связывают вместе образность и время. Продукт режиссера является иллюзией, набором кадров, нефизической реальностью. Продукт архитектора является воплощением частички пространства и работает согласно определённому сценарию, представляя собой маленький придуманный мир. Мы одновременно – и архитекторы, и режиссеры – создаём малые миры. 

Музей «Лиум», Сеул, Корея, 2004 

ИНСТИТУТ АРАБСКОЙ КУЛЬТУРЫ (1981–87) В ПАРИЖЕ 

Призвание этого здания – рассказать об арабской культуре. Если это дань ей, то необходимо было использовать два главных аспекта арабской архитектуры – свет и геометрию. 

Что я особенно люблю в арабской архитектуре, так это дистилляцию чистого света через геометрию, чёткий свет, чёткие тени. Но во Франции сложно создать что-то подобное, поскольку погода у нас разная: солнечная, дождливая, пасмурная… Поэтому я решил адаптировать геометрию через отверстия, создав своего рода камеру апертуру. Затем я сделал драгоценный фасад – а-ля машрабия (частая решётка на окнах или балконах на Востоке), но только из алюминия. 

ФОНД КАРТЬЕ (1994) В ПАРИЖЕ 

Я приятно удивляюсь, когда вижу отражение какого-либо здания в Фонде Картье. 

Пространство этого здания очень гибкое. Так я его и задумывал. Для одной выставки можно задрапировать помещения, для другой – сделать полностью открытыми. Также можно разбить пространство на части или распределить свет в разных направлениях. 

«АГБАР» (2005) В БАРСЕЛОНЕ 

Башня «Агбар» в Барселоне – это наследие каталонских навязчивых идей. Много тысячелетий назад ветер создал формы горы Монсеррат. По этой причине Гауди и другие каталонские архитекторы воспроизводили эту форму параболы, остроконечной башни. Её можно увидеть в Саграде Фамилии Гауди... Я не хотел создавать башню в Международном стиле в нижнем городе Барселоны. Я хотел создать постройку, отражающую своеобразие города. Поэтому я вновь воспроизвёл данную форму. 

Моё здание соответствует климатическим условиям Барселоны. В нём больше окон на северной стороне, чем на южной. Я создал двойную оболочку для лучшей вентиляции, чтобы у вас возникало чувство, будто вы дышите воздухом улицы. 

ТЕАТР ГАТРИ (2006) В МИННЕАПОЛИСЕ (США) 

В данном случае театр является машиной по производству спектаклей. Объект – сцена, на которой город предстаёт перед своими жителями. 

Консольный «мост» над набережной Миссисипи даёт возможность экспериментировать с ландшафтом – визуальным и физическим. Прогулка из лобби до балкона, откуда открывается вид на водопады Сент-Энтони, становится знаковым событием, а не просто променадом. Если открыть окна, то можно услышать грохот водопада, или «смех воды», как говорят индейцы из Дакоты. Покрывало тёплого воздуха размывает взгляд, как мираж. 

Здание находится в самом сердце города и является машиной по захвату и излучению окружающих перспектив. Оно конденсирует ландшафт, который формируется вокруг театра. 

МУЗЕЙ НА НАБЕРЕЖНОЙ БРАНЛИ (2006) В ПАРИЖЕ 

Дизайн данного музея уникален, поскольку мы отталкивались от его коллекции. Иногда ты проектируешь музей и не знаешь, что же там будет внутри. Здесь же мы знали всё точно, поэтому и создали связь между местом и произведениями искусства внутри. Зритель попадает в обособленное, защищённое и мистическое пространство. 

Музей на набережной Бранли находится в оппозиции к музеям современного искусства, где на белых стенах могут экспонироваться разные произведения, например, марки. Сегодняшние музеи – очень гибкие. В нашем же случае всё иначе, здесь всё особенное, специфичное. Для 4000 артефактов были разработаны собственные системы экспонирования. К примеру, я очень бережно отнесся к коллекции масок. Обычные белые стены для них не подошли бы. Поэтому я  создал мистическое пространство, где рассказывается о религиях других цивилизаций (Африки, Азии, Океании и Австралии). Я сделал мистерию вокруг коллекции наших предков, которых мы не знаем, и диалог между всеми экспонатами. 

ЧУВСТВО АРХИТЕКТОРА 

Забудьте о компьютере – архитектор должен обладать прежде всего полнотой чувств. Затем он берёт карандаш и объясняет свои идеи посредством эскизов. Но не переусердствуйте с рисованием. Идея – на первом плане. 

Я сделал себя сам, став архитектором специфичности и обстоятельности. 

Свидетельством отношений является эпоха. Я сильно отличаюсь от большинства архитекторов, которые всегда используют схожую типологию, одинаковые материалы и техники. И это не критика – просто я всегда в оппозиции. Путешествуя по свету, я вижу клоны зданий. Такие постройки всегда похожи друг на друга, у них нет корней. И я борюсь с такими одинаковыми дизайнами своей специфической архитектурой – таково будет моё наследие.