Мис архитектуры. Творческое кредо ван дер Роэ

Людвиг Мис ван дер Роэ (1886–1969) – архитектор-модернист, представитель «интернационального стиля», полжизни отдавший сначала Германии, а затем – США. Его американские постройки, главное для которых – универсальность, стали знаковыми для Нью-Йорка и Чикаго и оказали огромное влияние на облик мегаполисов в XX веке. Мис, как коротко называли архитектора при жизни и в зарубежных исследованиях, был немногословным человеком и не «воевал» в печати или на трибуне за свои идеи, как это делали его современники Райт, Ле Корбюзье или Гропиус. Тем ценнее узнавать его соображения об архитектуре и творчестве, отражённые в немногих интервью и выступлениях. 

Архитектура – поле боя для духа. Она пишет по-своему историю эпох и даёт им их имена. Архитектура зависит от своего времени. Она есть кристаллизация его внутренней структуры, постепенное раскрытие его формы. (1950)

Архитектура воплощает пространственное противостояние человеческого существа с его окружающей средой; архитектура выражает то, как человек утверждает себя в контексте и как овладевает им. 

Павильон в Барселоне, 1929 

Природа должна жить своей собственной жизнью, нам не следует разрушать её красками своих домов и интерьеров. Но мы должны стремиться к тому, чтобы придать природе, домам и людям высшее единство. Когда вы смотрите на пейзаж сквозь стеклянные стены Фэрнсуорт-хауc, он приобретает более глубокое значение, чем в том случае, когда вы созерцаете его, находясь вне здания. К пейзажу предъявляются большие требования, когда он становится частью более обширного целого. (1953) 

Архитектура – воля времени, перенесённая в пространство. Живая. Развивающаяся. Новая. Не вчера. Не завтра. Только сегодня она обретает форму. (1923) 

Бог – в деталях. (1959) 

Меньше – значит больше. 

Ясная конструкция – основа для свободного плана. То, что не имеет ясной структуры, нас вообще не интересует. Если вы станете сначала разрабатывать план и внутренние пространства, всё застопорится и будет невозможно создать ясную конструкцию. Конструкция – это становой хребет здания, благодаря ей и возможен свободный план. Без этого станового хребта план был бы не свободным, а хаотическим и потому затрудняющим использование здания. (1953) 

Свободный план – новая концепция, и у него есть своя грамматика, как у нового языка. Многие думают, что свободный план означает абсолютную свободу, но это не так. Свободный план требует от архитектора такой же дисциплины и вдумчивости, что и традиционный план. (1953) 

Мис и жилые высотки на Лейк-Шор-Драйв 

Я фактически ярый противник идеи, что специфика здания должна иметь индивидуальный характер, – скорее, характер должен быть универсальным, определяемым общей проблемой, которую архитектура должна стремиться решить. (1961) 

Наши утилитарные здания могут быть достойными имени творений архитектуры только в том случае, если они правильно интерпретируют наше время своей совершенной функциональностью. (1924) 

Железобетонные здания по своей сущности – каркасные здания. Ни рыхлости, ни бронированных башен. При несущих конструкциях поясов – ненесущая стена. Здания из кожи и костей. (1923) 

Федеральный центр Чикаго, 1974 

Новая эра – это факт: она существует, независимо от того, нравится она нам или нет. Впрочем, она не лучше и не хуже всякой другой эры. Она – чистое данное, не содержащее в себе никакой оценки. <…>

Не будем придавать чрезмерного значения механизации и стандартизации. Признаем как факт изменение экономических и социальных условий. Все эти условия развиваются своим путём – слепо и фатально. (1930) 

Наша эпоха – не время пафоса; мы не столько почитаем взлёты духа, сколько ценим разум и реализм. Нужно ответить на требование, которое предъявляет наше время, – требование реализма и функционализма. Только тогда наши здания будут выражать потенциальное величие нашей эпохи. (1924)

Мис и Филип Джонсон (слева) за обсуждением Сигрем-билдинг 

Образец анонимности являют собой наши инженерные сооружения. Гигантские плотины, индустриальные комплексы и огромные мосты строятся как нечто обыденное, и с ними не связывают имя проектировщика. Они предвосхищают технику будущего. (1924) 

Техника – нечто гораздо большее, чем метод, она таит в себе целый мир. Её можно сравнить только с античным открытием человека как личности, с римской волей к господству и средневековыми религиозными войнами. (1950) 

Если бы человек каждый день изобретал что-нибудь новое, мы бы никуда не ушли. Ничего не стоит придумать интересные формы, но требуется очень многое, чтобы их разработать. Виолле-ле-Дюк показал, что 300-летнее развитие церковной готики было разработкой и усовершенствованием одного и того же типа структуры. Поэтому мы намеренно ограничиваем себя теми структурами, которые реальны в настоящий момент, и разрабатываем их во всех деталях. Тем самым мы хотим создать основу для дальнейшего развития. (1953) 

Мис и студенты Технологического института Иллинойса 

Когда я переехал в США, то несколько лет жил в гостинице в Чикаго. У меня были только три потребности – мартини, сигары Dunhill и дорогая одежда. А также три ценные вещи – произведения Макса Бекмана, Василия Кандинского и Пауля Клее. 

Романтики не любят мои здания. Для них они холодные и строгие. Но мы не строим для удовольствия. Мы строим ради определённой цели. 

Моя концепция не выйдет из моды по двум причинам. Она прогрессивна, так как использует научные и технические достижения и основные возможности нашего времени. И в то же время она консервативна, поскольку сосредоточена не только на пользе, но связана и со смысловым значением; сосредоточена не только на функции, но и на выражении; основана на вечных законах архитектуры: порядок, пространство, пропорции. (1961) 

Что же является задачей архитектуры? Я спрашивал Петера Беренса, но он не смог мне ответить. Может, он просто не понимал вопроса. Тогда мы пытались отыскать ответ сами и исследовали залежи древней и средневековой философии. С того времени, как мы поняли, что это – вопрос истины, мы пытались найти, чем же действительно является истина. Мы были очень обрадованы, найдя определение у Фомы Аквинского: «Истина есть сущность факта». Я никогда не забываю этого. Это обнадеживающий и направляющий свет. Чтобы действительно понять, чем является архитектура, мне понадобилось пятьдесят лет – полстолетия. (1961) 

Сейчас существуют две главные тенденции. Одна имеет структурную основу, и мы можем назвать её объективной. Другая имеет пластическую основу, и мы можем назвать её эмоциональной. Вы не можете смешивать их. Архитектура – не коктейль. (1961) 

В архитектуре есть розы и картофель, но есть плохой картофель, так же, как и хороший, и плохие розы, так же, как и прекрасные. 

Какое здание я хочу построить ещё? Собор. (1968; за год до смерти) 

Архитектура зависит от эпохи, это не мода, но она и не вечна – она часть эпохи. Понять средства эпохи, понять её сущность, а не нечто видимое, внешнее. Но найти существенное для эпохи очень трудно, и процесс раскрытия большой формы протекает очень медленно. Эта большая форма не может быть введена вами или мною, но мы работаем над нею, не осознавая этого. И когда большая форма становится понятной до конца, то эпоха завершается, наступает нечто новое. (1961) 

Главное, в чём убедили меня преподавание и творческая работа, это в необходимости сохранять ясность в мыслях и действиях. Без ясности не может быть взаимопонимания. А без взаимопонимания нет направленности – только путаница. (1960)