Ханс Холляйн: размышления о себе

Ханс Холляйн: размышления о себе 

Австрийский архитектор, дизайнер, теоретик и автор манифестов Ханс Холляйн (1934–2014) создал несколько ключевых постмодернистских зданий, вошедших в историю мировой архитектуры: свечной магазин Retti и Haas House в Вене, музеи в Мёнхенгладбахе, Франкфурте-на-Майне и Пюи-де-Дом («Вулкания»), здание австрийского посольства в Берлине, музей стекла и керамики в Тегеране и др. «Архитектурный Фаберже», как нередко называли Холляйна, также успешно работал в сфере дизайна, создавая мебель, ювелирные изделия, стекло, лампы и даже дверные ручки. По словам Ричарда Мейера, «новаторские идеи Холляйна… оказали большое влияние на мышление дизайнеров и архитекторов». А что думал сам Холляйн о себе, своём творчестве, архитектурных наградах и сегодняшнем времени? 

ДЕТСТВО 

Я вырос в семье шахтёров и плавильщиков – в общем, тех людей, которые тратят большую часть жизни под землёй. 

В 1945-ом, когда пришли русские, я был маленьким, но я их тоже помню. Сейчас-то хорошо прогуливаться мимо памятника советским солдатам, а тогда представьте себе жизнь мальчика в городе, на много лет поделённом между Россией, Британией, Францией и Америкой. В итоге я выбрал Америку. 

УЧЁБА 

Я начал работать в сфере архитектуры очень рано. Когда я оказался в Чикаго, то был очень заинтересован небоскрёбами, у меня появились новые идеи о них… Я начал собственную практику в 1964 году – за год до осуществления первого заказа. 

Штаб-квартира банка Interbank в Лиме, Перу, 1995–2001 

Мои учебные годы прошли в Академии изящных искусств в Вене, в Иллинойском технологическом институте и в Университете Беркли. В Беркли я получил диплом магистра. Это был период устремления вперёд, при этом там был очень сильный акцент на традиционную архитектуру и ценности. 

В годы моей учёбы в Венской академии существовала небольшая группа, интересовавшаяся обменом идеями и подходами между Западом и Востоком. Я вдохновился этим и отправился в Швецию, в то время очень прогрессивную страну, которая не пострадала во время Второй мировой войны, тогда как Вена была опустошённым городом. Тогда у нас не было столь лёгкого доступа к информации, как сегодня. Были книги и журналы, и я старался не продолжать традиционную учебную программу. Нетрадиционный подход наблюдался в строительстве городов и в архитектурных вмешательствах. Мы исследовали Лондон, Токио, не Нью-Йорк, а Чикаго, и, конечно, мы смотрели на Вену. 

Ювелирный магазин Schullin в Вене, Австрия, 1972–1974 

Я не могу научить студента, как стать значимым архитектором. Это глупость. Но многие студенты приходят ко мне, потому что думают, что у меня для них есть специальный секрет. Но здесь нет никакого секрета – ни в работе, ни в идеях. 

Я люблю преподавать. Я предпочитаю заниматься с небольшими группами в Венской академии. Я не читаю лекций. Я стараюсь найти индивидуальный подход к каждому, чтобы помочь ему раскрыть собственные идеи и определить его или её отправную точку. 

Architekturpille, Вена, Австрия, 1967 

МИС 

Когда я был в Чикаго, Мис ван дер Роэ очень сильно вдохновлял меня. Он тогда жил там – отчасти поэтому я поехал туда. Удивительно, в то время в Европе была лишь одна книга о его постройках. 

Я не хотел архитектуры в строгих рамках. Я хотел работать не только с вечным, но и с временным, эфемерным. В полемике с мисовским модернизмом я на вопрос: «Что есть архитектура?» – стал отвечать: «Всё!»

Триеннале в Милане, Италия, 1968

Коллекция солнечных очков, США, 1973 

Ювелирные изделия, Виченца, Италия, 1986 

ПРИНЦИПЫ 

Всё есть архитектура. (Название манифеста «Alles ist Architektur», написанного Холляйном в 1968 году) 

Для меня архитектура – прежде всего манифест. 

Я категорически против нейтральной архитектуры. 

Архитектура, с одной стороны, является ритуальным предметом, а с другой – средством сохранения температуры тела. 

Музей вулканизма в Европе – комплекс Вулкания, 1994–2002 

Я никогда не хотел быть архитектором, который может раскидывать свои здания в любой точке планеты. Я всегда хотел понимать их расположение, взаимоотношения с ландшафтом, историей и культурой конкретной нации, местом, где строится объект. 

Офисная башня, Шэньчжэнь, Китай,  2008–2016 

Историю следует понимать. Необходимо изучать и усваивать историю, после чего создавать что-то своё. Оригинальность очень важна для меня. 

Я всегда старался смотреть на архитектуру через художественный объектив. Искусство является связующим звеном между нынешней и будущей эпохами. Современное искусство очень сильно повлияло на постмодернистскую архитектуру. 

Haas House в Вене, Австрия, 1985–1990 

Если ли у меня любимые здания? Это то же самое, что спросить у отца или матери, кто им больше нравится из их детей… Безусловно, есть несколько ключевых зданий и нереализованных проектов. Но я не жалею об этом. Для меня свечной магазин в Вене очень дорог. Также я разработал проект музея Гуггенхайма, но он так, к сожалению, и не был построен. 

Свечной магазин Мариуса Ретти в Вене, Австрия, эскиз

Свечной магазин Мариуса Ретти в Вене, Австрия,1964–1965

Музей Гуггенхайма, Зальцбург, 1990. Проект не реализован 

У меня много разных должностей не потому, что я ищу себе хлопот. Но архитектура – это не в мастерской сидеть, архитектура – это жизнь, и только попробуйте в ней не участвовать. 

США И ЕВРОПА 

Разница между США и Европой заключается в том, что американский клиент приходит к тебе и говорит, что хочет от тебя такое-то здание. В Европе многие важные постройки, даже если они финансируются из частных источников, проходят через публичный конкурс. Поэтому в Европе у меня есть трудности с получением прямых заказов. В США же куда больше возможностей: клиент и архитектор могут встретиться и обсудить планы. В формате конкурсов в Европе такая встреча заранее исключена. 

Посольство Австрии в Берлине, Германия, 1996–2000 

ПРИТЦКЕРОВСКАЯ ПРЕМИЯ (1985) 

Притцкер для меня важен, но ранее я выигрывал куда более важные призы. Мой самый первый дом, свечной магазин «Ретти» в Вене, получил награду через три месяца после открытия. Это были 25 тысяч долларов – сумма, превышающая стоимость здания. Я не получил большой гонорар за проект, поэтому награда мне очень помогла. Вообще люди были очарованы тем, что можно получить приз, который является более ценным, чем само здание. 

Притцкеровская премия – самая важная награда в области архитектуры. Я был седьмым лауреатом этой премии, которая не была в то время ещё столь значимой в мире архитектуры. На самом деле я, возможно, был последним лауреатом Притцкера, который получил скульптуру Генри Мура. 

Притцкеровскую премию не дают за какое-то одно конкретное здание, но я получил эту награду как раз после окончания Музея Абтайберга (Abteiberg Museum) в Мёнхенгладбахе. Я опробовал новый подход к архитектуре в этом здании и получил Притцкера… Я стремился создать диалог между архитектурой, пространством и произведениями искусства. Цель состояла не в том, чтобы сильно заинтриговать, а противопоставить их друг другу. Таким образом, сделался явным и ощутимым весь потенциал объектов и пространства. Пространство должно проявлять комплексный нейтралитет. 

Музей Абтайберг, Мёнхенгладбах, 1972–1982

Музей стекла и керамики в Иране 

ВРЕМЯ 

Раньше были другие объёмы информации и варианты доступа к источникам информации. 30 лет назад надо было случайно встретить, к примеру, Филипа Джонсона в редакции журнала и завязать с ним разговор, найти взаимодействие. Такие перемены сильно изменили положение вещей. Кроме того, время стало бежать быстрее, хотя не знаю, имеет ли это какой-либо смысл или нет. Правда, иногда время замедляется, что зависит от культурной и финансовой ситуации в стране. Также оно меняется в вашей жизни, когда вы покидаете свой родной город. 

Я очень рано вырвался за пределы родного города и отправился в скандинавские страны и в США в течение двух лет. Моя первая профессура была в США и в Венской академии. В то время связь на столь длинных расстояниях была очень дорогой. 

Мечты? Я хочу превратить средневековый замок в комплекс, который можно использовать для таких странных целей, как музей, аудитория или концертный зал. 

Культурный центр Saudi Aramco в Саудовской Аравии, 2007