Архитектурные смыслы Роберта Вентури

Архитектора Роберта Вентури часто называют отцом постмодернизма. Именно ему мы во многом обязаны сегодняшним разнообразием стилей и повсеместными экспериментами в зодчестве. Вентури был одним из первых, кто убедил зодчих, что их главная задача – отражать сложность и противоречивость современного общества в архитектуре. Вот что он писал в своих книгах о творчестве современных архитекторов.

Больше всего на меня повлияла архитектура Микеланджело. На мой взгляд, здание Porta Pia в Риме, построенное им, – наиболее воодушевляющее. Я многому научился у его сооружений в Риме и Флоренции и церквей Палладио в Венеции. Их архитектура воодушевляет меня больше всего из-за идей маньеристов* следовать определённым устоям и при этом неожиданно нарушать их, делая исключения и уместные двусмысленные ходы.

Библиотека Бейкер Берри Дартмус

Дом Ваны Вентури

Мне кажется постмодернизм – это сплошное недоразумение. Я не имею с этим явлением ничего общего. Я никогда не признавал и не признаю навязанного мне отцовства этого архитектурного движения. Я могу понять критическую реакцию против этого стиля, хотя я не одобряю и сегодняшней драматичной архитектуры, которая вытеснила собой постмодернизм.

Отель в Сеуле

Извлекать уроки из существующего ландшафта − один из путей, делающих архитектора революционером. Не такой очевидный, как путь Ле Корбюзье, призвавшего в 1920-е годы разрушить Париж и выстроить его заново, а более толерантный; этот путь ставит под вопрос привычный для нас способ смотреть на вещи.

Архитектура должна быть аналитической, а не просто копироваться из прошлого. Я не вижу ничего страшного в использовании исторического опыта, но при этом не должно возникать никакой путаницы между историческим и современным.

Зоопарк в Филадельфии

В архитектуре мне нравятся сложность и противоречия. Я не люблю ни произвола или бессвязности малограмотной архитектуры, ни сложности манерно-изысканной живописности и экспрессионизма. Мне нравится сложная и противоречивая архитектура, опирающаяся на всё богатство и многозначность современного опыта, включая и опыт, присущий искусству.

Архитектура – это укрытие с декорацией на нём. 

Художественный музей Сиэтла

Архитекторы уже не могут позволить себе быть запуганными пуританским языком ортодоксальной современной архитектуры. Гибридные элементы мне нравятся больше, чем «беспримесные», компромиссные больше, чем «цельные»; искривлённые больше, чем «прямолинейные», неопределённые больше, чем «чёткие»; своенравные больше, чем безликие, скучные и так называемые «интересные», традиционные больше, чем «придуманные»; вмещающие в себя больше, чем исключающие, чрезмерные больше, чем простые; отживающие так же, как новаторские, противоречивые и двусмысленные больше, чем прямые и ясные. Я за беспорядочную жизненность, а не за очевидное единство. Я признаю непоследовательность и провозглашаю двойственность.

Лаборатория Льюиса Томаса,  Принстонский университет

Я скорее за богатство значений, чем за ясность значения; за неявную функцию так же, как и за явную функцию. Я предпочитаю «и то и другое», а не «или то, или другое», чёрное и белое, а иногда серое, а не чёрное или белое. Действенная архитектура несёт многоплановость значений и комбинаций фокусных точек: её пространства и её элементы могут восприниматься и будут работать в нескольких направлениях одновременно.

Принцип «меньше − это больше» (афоризм архитектора Мис ван дер Роэ – прим. ред.) отвергает сложность и оправдывает ограничение в целях усиления выразительности. Он действительно позволяет архитектору «строго отбирать проблемы, которые он хочет решать». Но если архитектор должен иметь своё собственное видение Вселенной, то такое видение предполагает, что архитектор определяет: как должны быть решены проблемы, а не только, какие из проблем он будет решать. Исключать важные соображения он может, только рискуя оторвать архитектуру от жизненного опыта и потребностей общества.

Медицинская школа Йельского университета

Кампус математики Йельского университета

Архитектура сложностей и противоречий должна скорее воплощать трудное единство обобщения, чем лёгкое единство исключения. Меньше не есть больше.

Там, где не достигается простота, получается упрощённость. Явное упрощение означает слабую форму. Меньше − это скука.

Эстетическая простота, приносящая разуму чувство удовлетворения, возникает, если она обоснована и мудра, из внутренней сложности. Когда сложность исчезла, как в храмах недавнего прошлого, бессилие заменило простоту.

Пожарная станция №4 Коламбус, штат Индиана, США

Основное назначение интерьеров зданий скорее заключается в том, чтобы ограничивать пространство, а не направлять его, и отделять внутреннее пространство от наружного.

Архитектура возникает при столкновении внутренних и внешних сил − функциональных и пространственных. Эти внутренние силы и силы окружения могут быть и общего порядка, и частного, и неотъемлемо присущие, и случайные. Архитектура − как преграда между внутренним и наружным − становится пространственным свидетельством разрешения этой проблемы и её драмы. И, выявляя различия между внутренним и наружным, архитектура вновь расчищает путь градостроительному подходу к решению задач.

*Маньеризм – стиль в архитектуре начала XVI  века. Итальянское Maniera означает тоже, что и по-русски – манера, другими словами – персонифицированный стиль, для которого характерны неправильные перспективы, контрастность масштабов, непоследовательные и противоречивые сочетания и все, что шокирует и напоминает игру (прим. ред.)